ОБВИНИТЕЛЬНЫЕ И ЗАЩИТНЫЕ РЕЧИ ВЛАДИМИРСКОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА

Почти 100 лет назад произошли кардинальные перемены в российском обществе, затронувшие все уголки нашей необъятной страны. Стремительное развитие революционной ситуации в 1917 году привело к власти партию большевиков. В.И. Ленин осознавал, что в существующих на тот момент условиях партия должна была пойти на союз с левыми эсерами, имеющими сильное влияние в деревне. Однако этот политический блок просуществовал недолго, и в начале 1918 года начала формироваться левоэсеровская оппозиция. Одним из проявлений этой оппозиции стала деятельность террористической организации "Союз защиты Родины и свободы". Под руководством Б. Савинкова готовился ряд восстаний в Центральной России, который по замыслам должен был привести к свержению власти большевиков. Муромскому восстанию уделялось особое внимание, т.к. этот провинциальный город был и остается крупным транспортным узлом. К тому же царившая в нем атмосфера способствовала развитию антибольшевистских настроений.

8-10 июля 1918 года произошел мятеж, в скором времени подавленный войсками Красной Армии. Основными историческими источниками являются материалы судебного дела, проводившегося Владимирским губернским революционным трибуналом. Часть документов была опубликована в 1920 году в сборнике "Красная книга ВЧК".[1] Однако этот сборник обошел стороной ценные источники - обвинительные и защитные речи, хотя они были частично опубликованы в местной периодической печати.

Мы обратились к газетам Известия Владимирского Губисполкома и Известия Муромского совета рабочих и крестьянских депутатов.[2,3] В этих газетах освещается заседание Владимирского революционного трибунала, которое длилось 5 дней. Уже на 4 день около 10 часов вечера следствие было окончено и после небольшого перерыва стороны приступили к прениям.

Сторону обвинения представляли т. Васильев, т. Горохов, т. Завадский.[4] К сожалению, мы мало что знаем об этих личностях, т.к. информация закрыта для общего доступа. Но в самих газетах есть небольшая характеристика первого обвинителя. Тов. Васильев был осужден в царской России за свои политические убеждения, и поэтому мог сравнивать трибунал 1919 года с буржуазным судом. Кроме того, он был блестящим оратором и держал "в своих руках напряжение всего зала более часа, ни на минуту не ослабляя приподнятого настроения".[5] Красной нитью через его выступление проходит изменение образа революционера, вставшего на путь протеста. "Бывшие на фронте офицеры, страдавшие от оружия, здесь оказались удивительно наивными: напившись пьяными, они, не зная зачем, брали оружие."[6] Ему вторит защитник Богомолов, говоря, что "теперь у мальчиков на уме одна авантюра, а не серьезные действия."[7] И обвинение, и защита сходны в авантюрном характере восстания. Однако основную вину защита возлагает на руководителей "Союза защиты Родины и свободы" и немногочисленную группу белых офицеров, покинувших город. Эта позиция понятна: они защищали тех, кто сидел на скамье подсудимых и не давал оценок своим действиям. Вместе с тем тов. Либсон указывает на слабость большевистской власти в Муроме: "местная советская власть была сильно засорена и предвестники к этому были... но на это не обратили внимание"[8]. Тов. Васильев парировал "у ней был еще малый опыт, она не научилась править"[9]. Однако аргументы обвинения о причинах восстания нам кажутся более близкими к исторической действительности: она признает промахи местной власти, а также уделяет особое внимание взаимодействию белогвардейского офицерства, духовенства и мелкой буржуазии.

Камнем преткновения стал вопрос о смертной казни. Естественно защита выступала против вынесения смертельного приговора: "защита приходит для того, чтобы предотвратить ошибки, - говорил тов. Либсон. - а поэтому она является противником смертной казни в суде. Обвинение рассматривает вещи с высоты государственной целесообразности, а потому ему органически свойственно преувеличение"[10]. Обвинитель Завадский допускал расстрел во имя уничтожения крови: надо помнить уроки Финляндии и Украины, и кто любит ближнего, тот должен быть логически жесток, оберегая этого ближнего [11]. И все же обвинение просило о снисхождении ко всем учащимся, но к расстрелу были приговорены 15 человек.

Таким образом, обвинительные и защитные речи дают нам первые оценки Муромского мятежа 1918 года. Стоит признать, что они несколько ограничены. Это вызвано не только особенностью этих источников придерживаться одной из противостоящих сторон, но и тем материалом, на который они опирались. В обвинительных речах мы не увидели тенденциозных характеристик восстания как контрреволюции, наоборот, обвинение стремилось вскрыть все причины восстания. В свою очередь защита сводила свои аргументы к наивности жителей патриархального города, перекладывая всю ответственность за случившееся на бежавших зачинщиков. Ни та, ни другая сторона не увидела глубины политического аспекта, признавая только халатность молодой советской власти, хотя Муромский мятеж стоит рассматривать, как левоэсеровскую авантюру. Несмотря на недостатки, эти речи все же являются ценным историческим источником и первыми попытками осмыслить события в Муроме летом 1918 года.

Примечания

[1] Красная книга ВЧК. В 2 т. – 2-е изд. –М.: Политиздат, 1990.

[2] Дело Муромских белогвардейцев // Известия Муромского совета рабочих и крестьянских депутатов. -1919. – 9 марта (№ 26). –С. 2.

[3] Дело Муромских белогвардейцев // Известия Владимирского губисполкома. -1919. - 1 марта (№46). - С. 3-4; - 5 марта (№ 49). –С. 3-4.

[4] Дело Муромских белогвардейцев // Известия Владимирского губисполкома. -1919. - 1 марта (№46). - С. 3.

[5] Там же.

[6] Там же.

[7] Дело Муромских белогвардейцев // Известия Владимирского губисполкома. -1919. - 5 марта (№49). - С. 3.

[8] Дело Муромских белогвардейцев // Известия Муромского совета рабочих и крестьянских депутатов. -1919. – 9 марта (№26). –С. 2.

[9] Дело Муромских белогвардейцев // Известия Владимирского губисполкома. -1919. - 5 марта (№49). - С. 4.

[10] Там же. С. 3.

[11] Там же. 4.